Андрей Фадеев                                     Школа Практической Психологии                                                                                            Психотерапия в действии.
Запись на диктофон.

Для чего ты красишься?

 

День №1.  Пролог, или Белые начинают и проигрывают

П. (Психотерапевт) - Для чего ты красишься?

К. (Клиентка) - ... Для того.., чтоб быть красивой. (Пауза и некая растерянность в голосе).

П. - А всё-таки?

К. - Вас не устраивает мой ответ? (Смотрит на него в упор).

П. - Не очень. (Спокойно, по-отечески. Смотрит в неё).

К. - Почему?

П. - Мне не нравится акцент,  который ты делаешь на конце фразы.

К. - Акцент? Какой Акцент?

П. – Ну… то, что ты говоришь, что хочешь быть красивой.

К. - А что здесь не так?

П. - Всё…

К. - То есть? Не поняла? Что из того, что я хочу быть красивой, вам не нравится?

П. - Всё…

К. - Я не понимаю вас!

П. - Почему ты считаешь, что ты некрасива и дурна собой?

К. - Я так считаю? Бред какой-то! (Некая неестественность и наигранная привычка играть на публику).

П. – Ты.

К. - Но я же не говорила этого!

П. - Говорила…

К. - Я? А… Поняла… Вы хотите сказать, что если я крашусь, чтобы быть красивой, значит, я изначально считаю себя некрасивой?

П. - Именно.

К. - Но это ведь не так. Все ведь красятся!

П. (Мысли про себя) Теперь произошло то, чего я ждал. Она обратилась к защите №1 – заручилась поддержкой зала. Или всех (подавляющего большинства женщин). Она сделала ход пешкой Е2-Е4. И теперь мой ход.

П. - А почему ты считаешь, что для того, чтобы ответить самой, необходима помощь всех женщин? Ты не умеешь сама постоять за себя? Тебе одной слабо?

К. (Мысли про себя). Что за формулировка «слабо»? Что он себе позволяет? Почему он считает, что может так обращаться с женщиной? Не мужик, а индюк какой-то напыщенный. Сейчас я ему отвечу.

К. - Мне не слабо! Понимаешь, товарищ психотерапевт (говорит с некоторым нажимом, чеканя слова, в голосе холодная сталь и небольшое раздражение), это я плачу тебе деньги, и я буду с тебя спрашивать результат, когда мы закончим. И мне бы очень не хотелось, чтобы я его не увидела. А если мы будем так долго говорить о какой-то ерунде, то мы и через пять часов не закончим (она хочет ещё что-нибудь сказать, ёрзает на своём месте и смотрит в глаза психотерапевту, ожидая его реакцию).

Психотерапевт молча смотрит на неё, встает и начинает медленно прохаживаться мимо клиентки, уже не глядя ей в лицо. Потом он также не спеша подходит к ней и голосом, не терпящим возражения, глядя прямо в лицо пациентки, категорично заявляет.

П. - Я многое повидал за свою жизнь (говорит он, не переставая пристально смотреть в лицо пациентки). И знаю, как вести то, чем мы сейчас с вами занимаемся. Поэтому я убедительно прошу вести себя так, будто вы находитесь на приёме у врача, а не в кабаке, отчитывая официанта, за недолив спиртного в бокал. И если я решу, я скажу вам, что вы можете повысить на меня голос, покричать, вцепиться мне в волосы своими ногтями или ещё выкинуть что-то подобное, но если я вам не дал на то своего разрешения, то вы будете молча сидеть и выполнять то, что я вам скажу. Потому что…

Тут он впервые переводит взгляд с её лица на какой-то предмет, стоящий около стола, и так же неторопливо отходит в сторону, оставляя пациентку одну и давая ей слегка опомниться. Делая всё это, он продолжает говорить тем же не терпящим возражения голосом, демонстративно показывая пациентке своё превосходство. Как будто он играет в опасную игру под названием «Уйдёт она прямо сейчас с приёма или всё же останется». Но он, видимо, знает, что делает, и продолжает говорить.  

П. - Потому что… (снова повторяет он) я дам вам выбор. Первое самое безболезненное для вас и вашего самочувствия - это убраться отсюда, пока ещё есть время, и мы не много его потратили. В этом случае я не возьму с вас денег, за исключением того времени, что я на вас потратил. Ибо моё время стоит дорого. И второе: вы остаётесь в моём кабинете в роли пациента, выполняющего предписания врача, а я в роли врача, вырезающего раковую опухоль у больной, нуждающейся в этой операции по жизненным показаниям. Так как осталось довольно мало времени до того момента, когда она полностью перекроет все жизненные центры вашего организма. Решать вам. Только, пожалуйста, сделайте свой выбор как можно быстрее, я очень ценю своё время. После этого он отходит, подходит к закрытому окну и пристально смотрит на то, что происходит на улице. Время идёт, он ждет, не обращая никакого внимания на пациентку, будто её нет в комнате.

Пациентка молчит. Она ошарашена и не знает, как реагировать на такое. Всё произошедшее не укладывается у неё в голове. Она ещё не сталкивалась с подобным. Первое желание - встать и уйти немедленно, рассеивается, оставляя место новому, доселе не испытываемому желанию подчиниться. Она ещё не поняла, что же произошло сейчас, но неожиданная симпатия к этому не знакомому ранее и уверенному в себе психотерапевту начинает застилать глаза. Сил нет, она слабеет. Привычная ранее уверенность вдруг отвернулась от неё, заменив всё чувством вины за свой поступок. «Может, не надо было мне говорить такое?» - думает она. «Но всё равно ведь уже ничего не изменить», – проносится где-то другая мысль. «А что он там говорил про опухоль-то?» Мысли бегут без остановки. Она ещё не решила, но ответ уже очевиден.

К. - Я слушаю вас… (её ответ неестественно пронзил мягкую тишину уютного кабинета. Он слишком мягкий, тонкий и несколько неуверенный. Совершенно не вяжется с тем громким командным голосом, каким только что она говорила).

«Она пришла в себя»,- подумал психотерапевт и первый раз после размолвки повернулся к ней. Но теперь это уже не тот воин, не тот категоричный и бескомпромиссный военный, который только что так безжалостно отчитал свою клиентку. Это новый человек. Мягкий, честный, справедливый и любящий свою паству священник. Старый облик выполнил свою роль и ушёл. Теперь новая роль и новый урок того, как стать ей самой собой. Он понимает её до мозга костей,  хочет ей помочь искренне, со всем добром и справедливостью, какая у него есть. Он подходит к ней, присаживается рядом. Его колени почти касаются её. Он смотрит на неё и, зная, что будет дальше, участливо говорит.

П. Теперь пришла пора рассказать тебе, чем мы займёмся дальше. Это будет трудный и долгий процесс, во время которого с тобой будут происходить самые фантастические вещи. Не пугайся, если мне вдруг придётся встать на голову или делать какие-нибудь жесты, которые могут показаться тебе из ряда вон выходящими. Пойми, мне многое предстоит донести до тебя и изменить твоё понимание самой себя, чтобы привести тебя к тебе самой. Не для того, чтобы только сгладить острые углы и вернуть тебя на твоё место в жизни, нисколько не изменившейся, ожидая, что ты снова прибежишь ко мне со следующей проблемой примерно через месяц. Мне надо сделать самое простое – изменить понимание твоё этой проблемы или показать варианты решения её наилучшим для тебя образом. Но это не решит саму проблему в принципе. Ибо ты не изменишься, и не произойдёт понимание основ того, что и вызвало появление этой проблемы. А коли ты останешься той же и будешь так же поступать и в дальнейшем, то следующая проблема уже скоро вновь появится на пороге дома твоего. Но мы пойдём другим путём. Мы должны с тобой преодолеть тебя саму, вывести из трясины, из болота, в которое ты сама себя загнала, и откуда уже нет возврата. Но тебе можно помочь лишь с помощью тебя самой. Для этого мне нужно будет всё твоё участие. Не треть, не четверть, не половину, а всё твоё внимание, до конца, до дна. И никаких сотовых телефонов, никаких взглядов в окно и посторонних мыслей в голове. Мы будем работать с тобой быстро, чётко и по делу. Не будет ни одного вопроса, который не будет относиться к делу. Всё чётко, быстро и по существу. И если я буду о чём-то тебя спрашивать, то значит, это нужный вопрос, каким бы глупым и не относящимся к делу он ни казался. И ещё, всё будет происходить в обстановке полной конфиденциальности и сохранения мной любой информации, относящейся к нашей с тобой беседе в строжайшей тайне. Это и есть кодекс чести и порядочности любого психотерапевта и меня в особенности. И дальше: что бы здесь ещё ни происходило, не думай, что это имеет какое-то значение к чему-либо постороннему. Только урок, только то, что нужно для тебя, и ничего более. Пойми, это самое главное, что тебе сейчас нужно.

Сказав это, он приподнялся, взял со стола два чистых стакана, налил в один из них чистой родниковой воды из  стоявшей рядом ёмкости и пододвинул второй стакан клиентке с предложением сделать то же. «Дальше вода может понадобиться», – сказал он и продолжил беседу.

П. - Теперь мы перейдём к важным вопросам, касающимся твоей жизни и той проблемы, с которой ты пришла сюда. Но для этого тебе надо понять основы всего и тебя самой. Поэтому я предлагаю тебе продолжить ранее начатую беседу и довести её до конца, чтобы дальше было понятно, на чём будут в дальнейшем строиться наши беседы. Поэтому продолжим…

Сказав это, он встал, обошёл стол и, прохаживаясь взад и вперёд перед клиенткой, начал разговор. Временами он присаживался, вновь вставал, быстро ходил, снова садился. И вся беседа дальше стала напоминать некий театр, в котором зрителем был клиент, а главным действующим героем пьесы - психотерапевт. Итак, представление началось…

К. - Мне можно кое-что спросить?

П. - Конечно, спрашивай.

К. - Почему мы не начали сразу с объяснения мне важности всего того, что здесь далее будет происходить? Ведь тогда и сцены этой не было бы. (Сказала она, пристально глядя на психотерапевта. Её глаза отражали неподдельный интерес. Ей действительно очень хотелось знать это).

П. – Понимаешь… (Сказал он, так же пристально глядя ей в глаза. Тут он ненадолго отвёл их несколько в сторону и вверх, как будто обдумывая ответ. Потом вновь поглядел ей в глаза и продолжил) - …Если бы я сразу всё это тебе сказал, то ты бы и половины не поняла.

К. - Как это не поняла? Я же всё могу понять.

П. - Нет, не всё…

К.-  То есть?

П. - Понимаешь, ты была слишком возбуждена, слишком увлечена всем, что недавно с тобою было. Ты была здесь, и тебя здесь не было. Тебе было не совсем до того. Надо было тебя остановить, перенаправить в нужное для тебя русло.

К. - То есть я бы не поняла и половины того, что бы вы мне сказали, потому что я на половину была не здесь, не с вами?

П. - Конечно. Но не наполовину, а больше. Примерно на две трети.

К. - То есть только теперь мы и можем на самом деле начинать?

П. - Да, только теперь, и мы уже начали…

К. - Хорошо, я жду. (Немного высокомерно и надменно, но уже по-доброму и с вниманием).

П. - Помнится, мы остановились на вопросе о том, для чего ты красишься, и ты поняла, что ты красишься для других. (В конце другая интонация голоса.  Делается акцент на последнем слове).

К. - Нет, я не поняла это. Я просто сказала, что все красятся, и это вы сделали такой вывод. (Лёгкое раздражение, но терпимо, как бы объясняя нерадивому ученику прописные истины. Что, мол, в этом-то может быть непонятного?)

П. - Неужели? ( Он молча смотрел ей прямо в глаза. Его взгляд излучал понимание и терпение. Создавалось впечатление, что он уже много раз слышал это и привык к такому пониманию его вопросов. Как будто он в очередной раз беседовал с неразумным маленьким ребёнком, пытаясь научить его азам грамоты).

К. (Мысли про себя). - Почему же он так говорит. Или я что-то не понимаю, или опять какой-то подвох. Но посмотрю, что будет дальше.

К. - Но вы же мне сказали, что я такая же, как все, или это не так?

П. - Нет, не так… (В его словах сквозила отеческая теплота. Казалось, он чего-то ждал).

К. - А как же тогда было? (Снова выплеск высокомерия и снобизма).

П. - Я сказал вам только то, что вы сами сказали это.

К.-  Но я не говорила! (Лёгкий нажим в голосе, уверенность уменьшилась, некоторая растерянность).

П. - Говорила… (Спокойствие и уверенность непререкаемая).

К. - Но как я теперь проверю, кто прав, а кто - нет? (В голосе беспокойство и растерянность).

П. – Никак, если не хотеть проверять, и очень просто, если захотеть (То же спокойствие и уверенность).

К. - А как? (голосом, хотящим всё же докопаться до истины и уличить психотерапевта во лжи).

П. - Очень просто… (Он пододвигает со стола диктофон, о котором она уже забыла и перематывает на те места, с которых они начали разговор. Наконец место найдено, и она с нетерпением и тоской слушает, как было дело).

Но прослушанное ничего не дало ей, она по-прежнему не понимает, что он ей говорит. Но спорить не о чем, так как прослушанное всё равно не дало ей ни каких шансов понять связь между сказанным ей ранее и выводами психотерапевта, и она решилась продолжать.

К. - Хорошо, я слушаю дальше. (В голосе сквозит слабое, едва заметное раздражение, но она хочет слушать, ей интересно).

П. - Почему ты сказала, что ты красишься, потому что все делают это? (Он откинулся на стуле, продолжая смотреть ей прямо в глаза).

К. - Потому что так оно и есть. Это очевидно, (Спокойно без нажима. Как бы объясняя очевидное ничего не понимающему в этом мужику).

П. - Очевидно для кого? (Его голос спокоен и размерен).

К. - Для всех! (Лёгкий нажим. Как же не поймёт он очевидное?)

П. - Для кого для всех? (Та же интонация голоса).

К. - Да для всех же, для всех мужчин и женщин! (Натиск, желание сдвинуть неподдающуюся глыбу, чего бы это ей ни стоило).

П. - А я кто? Мужчина или женщина? (Снова спокойный тон. Он расслаблен и внимательно ждёт ответ).

К. - Мужчина! А какое это имеет значение-то? (В голосе вновь лёгкое раздражение и нажим. Она нервничает).

П. - Я мужчина, но для меня это не естественно. Ты только что сказала, что ты красишься, потому что так делают все и это настолько естественно, что не вызывает ни малейшего недоумения ни у кого. При этом ты почему-то берёшь на себя ответственность говорить за всех! (Он говорил громко, чётко и отрывисто. Его голос звенел, в нём была уверенность, не оставлявшая надежд даже на каплю сомнения в этом. Он не говорил, он почти кричал).

П. - Ты так смела́, что берёшь на себя ответственность за весь земной шар, за всех голодных, обездоленных, инвалидов, престарелых и детей, которые косметику и в глаза-то, может, никогда не видели. Кто тебе дал право так поступать! Почему ты думаешь, что тебе всё дозволено! Не трожь мнение других, когда говоришь о себе. Не пытайся спрятаться за спинами других! Не удастся. Только сама̒ и сама за себя и ни за кого никогда больше. (В комнате повисла тишина. Только какой-то стук за окном мешал, не давая сосредоточиться на смысле его слов).

Она молча обдумывает его слова. Сказать пока нечего.

К. - Хорошо, я принимаю. (Ответила она скорбным и немного тихим голосом). Пусть будет так.

П.-  Нет. Всё будет так, как должно быть. А не так, как ты мне позволишь. (Тот же изобличающе-карающий тон).

К. - Позволишь? – не поняла клиентка.

П. - Именно. Мне не нужно одолжение. Ты видишь, как ты говоришь? Ты мне говоришь «Пусть будет так». Одолжение сделала, подарок с барского плеча дала. А мне он не нужен. Мне своего хватает.

К. – Хорошо. (Сдалась клиентка). Я принимаю.

П. - Опять не то. То же самое. Ты соглашаешься под нажимом. Под натиском обстоятельств. Мол, коли ты так говоришь, то пусть так и будет. Принимаю, говоришь. А мне тоже этого не надо. Я не мальчик на побегушках, чтобы это сносить. Если ты согласна, то так и скажи, а не оказывай мне одолжения в любом виде. Мне они не нужны. Ты пришла ко мне, а не я к тебе. Тебе надо, а не мне. Поэтому обрати особое внимание на то, как ты общаешься с людьми.

Снова тишина. Клиентка переваривает смысл сказанного. Казалось, она уже поняла, но чувство оскорбленного достоинства не позволяет ей двигаться дальше и принять свою неправоту. Ей хочется уязвить психотерапевта. «Вот это уже слишком»- мелькнула у неё мысль. За ней другая: «Но он- то вроде прав». И потом следующая: «Ну а зачем он мне всё это говорит. Мне-то оно зачем? Мы и на фунт ещё не продвинулись, а уже столько времени прошло. Уже надоедать начало. Но с другой стороны, интересно, зачем это он, для чего это? Что дальше будет?»

К. - Я согласна. (Тон уже поспокойней, размеренней, но всё так же встревожен и раздражён).

П. - Тогда пойдём дальше. Я напоминаю предыдущий вопрос. Почему ты красишься? Ты ответила, помнится: «Чтобы быть красивой». После этого ты пыталась меня убедить, что все так делают, потому что это естественно. После чего мы с тобой опровергли слово «естественно» и теперь необходимо двигаться дальше. Поэтому определись теперь, с какого вопроса мы вновь начнём. (Говорит твёрдо, размеренно, спокойно).

К. - Я не знаю. Давайте с самого начала. Мне надо подумать.

П. - Хорошо, давай. Почему ты красишься?

К. - Можно сделать перерыв? Я слегка устала. Хотя бы на 5 минут, чтобы попить воды и сходить в туалет.

Он не возражает и, прогуливаясь по комнате, спокойно ждёт её. Прошло примерно 10 минут. Клиентка возвратилась, села в стул и приготовилась отвечать. Психотерапевт повторяет вопрос.

К. - Я хочу сказать, что я крашусь, чтобы выглядеть лучше. Но при этом я не считаю, что я без макияжа выгляжу хуже. (Она горда, что придумала такой подходящий ответ и теперь может не опасаться уколов психотерапевта).

Он молчит, чего-то ждёт, выжидает. Потом спокойным будничным голосом задаёт тот же вопрос ещё раз: Почему ты красишься?

Она в недоумении. Что не так? Она же уже ответила! Она в точности повторяет ответ.

Он снова повторяет тот же вопрос, как будто  не слыша её ответа.

К. - Что-то не так?

П. - Всё… (Буднично и спокойно).

К. - Почему «всё», я же ответила. (Голос ровный, бодрый, но недоумённый).

П. - Нет. Ответа не было. (Спокойный, ровный тон).

К. - Но я же сказала ответ?

П. - Это не было ответом. Твои слова не содержали ответ. Всё просто! (В конце лёгкий нажим, как бы подталкивание её к разговору).

К. - Но я же ответила! (Она нервничает, настаивает).

П. - Нет. Слова не содержали ответ. (Так же буднично и спокойно).

К. - Но как же я должна ответить?

П. - Как хочешь.

К. - Но я же ответила! (Снова нажим и давление принять ответ).

П. - Нет! В тех сказанных ранее тобой словах ответа не было! (Тоже лёгкий нажим). Он встаёт с кресла и начинает расхаживать по комнате, ожидая ответ клиентки.

П. - Повторяю вопрос.  Почему ты красишься? (В голосе уже нет нажима. Всё спокойно и ровно. Он ждёт. Он упорен в своей правоте. И готов ждать вечно).

Она недоумевает, но отвечать-то всё равно надо.

К. - Что не так в моём ответе? И почему ты не принимаешь его? (Она, сама того не замечая, впервые переходит с первоначального обращения к нему с Вы на Ты).

П. - Для него это означает многое. Он понимает, что:

1. Она теперь готова идти до конца.
2. Она уже не будет говорить всякую ерунду, так как она теперь полностью втянулась в процесс.
3. Она стала ближе к нему, потому что перестала отслеживать привычные ранее вещи. А это сокращает дистанцию и делает общение более непредвзятым и естественным.
4. Она теперь будет говорить более близко к сути слов, чем ранее, скользя по их поверхности, говоря много и ни о чём.
5. Он добился своего и перенёс её фокус восприятия снаружи более вовнутрь.
6. И наконец, он добился своего. Она уже никуда не отойдёт и будет очень внимательно его слушать. Окружающий мир отступил. Они только вдвоём. Все прошлые сопутствующие проблемы отошли в сторону. Осталось только это – то, что им надо сейчас обсудить.

 

Он готов нанести очередной удар, но всё ещё ждёт, выжидает. Что там впереди?

Она молчит.

П. - Я не принимаю не ответ, а полную бессмыслицу того, что ты говоришь. Почему ты решила, что можешь управлять другими при отсутствии у них на то желания? Почему ты думаешь, что тебе всё позволено. Почему не отвечаешь на прямо поставленный вопрос. Ты создала в одном ответе два взаимоисключающих друг друга ответа. Ты сказала, что красишься, чтобы выглядеть лучше. Но это в 100% означает и обратное, что без макияжа я выгляжу обязательно хуже. Ибо есть какая-то основа, то есть та, какая ты есть. Эта основа имеет определённые черты красоты и привлекательности. После проведения каких-то манипуляций со своим телом косметологической направленности оно становится якобы красивее. Но если основа равна единице и мы к ней прибавляем ещё одну единицу – это косметику и весь сопутствующий ей комплекс мероприятий, то получилось уже два. Что больше два или один? Конечно, два. А коли так, то это означает, что изначально один меньше, чем два, значит, имеет меньшее значение, меньший вес, меньшую красоту. Поэтому как ты можешь говорить мне и самой себе, что ты одновременно с тем, что становишься красивее и лучше, не считаешь, что до применения косметики была хуже? Ведь ты же сама сказала только что мне, что красишься, чтобы стать ещё лучше, чем ты есть сейчас. Так что кого ты хочешь опять обмануть? (Он говорит много, долго, убедительно и красноречиво. Его слова, как гвозди, вбиваются в тело пациентки, не давая ей и шанса выбраться из поставленной им ловушки).

Ей нечего возразить. И она опять молчит. Он в очередной раз выставил её полной дурой, и она не знает теперь, что ему отвечать. Тот поток слов, который беспрепятственно слетал у неё раньше с губ, теперь вдруг пересох, и она уже начала понимать, что тем оружием, которым она раньше так искусно пользовалась с другими, здесь не победишь. Но надо же что-то делать, что-то отвечать.

Он вновь задаёт ей всё тот же вопрос: «Почему ты красишься, прикрываясь мнением других?» (Он как-то иначе перефразировал вопрос. Но для неё суть осталась прежней, и она уже не воспринимает его по-другому. Для неё это уже одно и тоже).

К. - (Мысли про себя). Что же отвечать? Я не знаю.

Она молчит, собираясь с мыслями, пытаясь справиться с нахлынувшими на неё эмоциями.

Психотерапевт молча ждёт. Потом вновь задаёт тот же вопрос в новой редакции: «Почему ты считаешь, что нужно краситься?» (Голос спокоен, но лёгкий нажим говорит о том, что ждать уже нельзя, время идёт).

К. - Я крашусь, потому что хочу. (Некая сбивчивость в голосе выдаёт внутреннее волнение, переживания бурлят внутри неё, но она сохраняет контроль).

П. - Хорошо. Ну а почему ты хочешь краситься? (Чуть мягче и уступчивей).

К. - Потому что я хочу быть красивее.

П. - Красивее, чем без косметики?

К. - … Да (Ответ дался ей нелегко, но она его сделала, и голос звучал твёрдо, даже с некоторым вызовом).

Он ведёт её, не раскрывая карт, чётко заставляя идти только туда, куда надо ему, а не ей. Создаётся впечатление, что ему не нужно ничего от неё, кроме того, куда он её ведёт. Больше ничего - главное цель, которую знает только он и никто другой. Он ведёт, она крутится на вертеле, но выскочить с огня не может. Жарко, всё в дыму. Она продолжает крутиться, обжариваясь со всех сторон. Он один знает, чего он хочет от неё добиться и ведёт только туда. Это его работа. Только работа и ничего более. Он продолжает…

П. - Таким образом, ты согласилась де-факто с тем, что ты красишься потому, что ты не очень красива, и хочешь исправить и дополнить дефекты, сделанные природой при твоём рождении, нанося слои краски на своё лицо, руки, волосы, тело и прочее. То есть, ты веришь, что если бы природа не ошиблась, то у тебя было бы всё хорошо и тебе не требовалась бы доводка до некоего совершенного эталона красоты себя самой. А этим ты прямо подтверждаешь, что ты не согласна с тем, что природа разумна и воплощает в детях своих только совершенные модели человека. Но и это только часть того, что можно про тебя сказать. Но хотя бы пока это. Давай разберём сказанное мной по частям. Ты согласна с тем, что я тебе говорю?

Он ждёт. Пока он говорил, она смотрела на него широко открытыми глазами, понимая, как много, оказывается, значит одно не так сказанное слово и какой шлейф поступков оно сразу влечёт за собой.

К. - Я не готова пока отвечать. Можно я побуду минут пять в тишине, чтобы осмыслить только что сказанное.

Потом она смотрит на диктофон, как бы хотя попросить его о том, чтобы ещё раз прослушать вышесказанное.

Он не возражает и молча перематывает записанное, останавливая его как раз на том месте, где он только что начинал говорить. Подвигает диктофон к ней и, не сказав больше ни слова, выходит из своего кабинета, оставив клиентку одну.

Она сидит одна в кабинете, пытаясь сосредоточиться на смысле сказанных только что слов. Невозможно понять их смысл. Приходится ещё и ещё раз перематывать и прослушивать то же самое. Мысли бегут. В голове почему-то бардак. Нет чёткости и ясности мыслей. Она не может собраться, стать вновь той, кем была ещё совсем недавно, пока не зашла в стены этого кабинета. Но время идёт, надо что-то решать. Смысл сказанного прост и вроде как понятен. Но что-то там меж слов маячит и манит. Хочется понять это, прежде чем двигаться дальше.

Но он не оставляет ей на это надежд. Дверь открывается, и психотерапевт всё такой же уверенный в себе входит и садится напротив клиентки.

П. - Как у нас дела? Мы будем дальше работать? (Уверенный и звонкий голос как бы вселяет надежду, что всё хорошо).

К. - Всё хорошо. Я прослушала то, что вы говорили последний раз и готова идти дальше. (В голосе некоторая растерянность и смятение, но она держится бодро, стараясь не показывать своё истинное состояние. Внутри неё идёт борьба, некая внутренняя работа не даёт ей собраться).

К. - Я слушаю вас (Голос уже более чёткий и уверенный).

К. - Вы говорили, что я не совсем красива. Вы действительно так считаете? (Голос немного вкрадчивый, говорит с некоторым сомнением и вызовом).

П. - Нет, не считаю. Ты так считала раньше сама.

К. - Я… считала? (Растерянность и удивление в голосе).

П. - Именно. Только ты и никто более. (Уверенность и чёткость, некая чеканность слов).

К. - Но это же не так? (Растерянности чуть меньше, появляется ниточка игривости).

П. - Так и только так. (Та же чёткость и чеканность слов). Никто другой за тебя этого не делал и сделать не мог. Только ты сама и никто более. (В голосе мягкость, та же уверенность и спокойствие. Он ждёт).

Некоторая пауза со стороны клиентки.

К. - Почему вы так считаете? (Твёрдо с небольшим нажимом, интонацией, не терпящей отказа).

П. - Потому что я такой.

К. - Какой? (Опять растерянность и удивление, но не очень сильно).

П. - Такой, каким я себя знаю, чувствую и осознаю. (Мягкость в начале начинает твердеть и вновь переходит в чеканку). Ибо никто другой этого не сделает за меня. (Твёрдо, уверенно и мягко в конце).

Она ждёт объяснений, не удовлетворённая ответом. Это читается в её взгляде, положении тела и во всем, что связано с ней в этой комнате. Молча ждёт, смотрит на психотерапевта.

Тот молчит и тоже смотрит на клиентку. Пауза затянулась, но его это, кажется, не заботит.

К. - В чём дело? Разве что-то не так? (Обеспокоенность и неуверенность в голосе).

П. - Всё хорошо, нет никаких проблем.

К. - Но почему тогда вы молчите?

П. - Я жду ваш ответ.

К. - Ответ на что?

П. - На вопрос, который я вам задавал до того, как вы стали спрашивать, кто я такой.

К. - А какой это был вопрос? Я что-то не помню (Растерянность и сомнение не покидают её).

Психотерапевт повторяет вопрос с той же интонацией, какой говорил ранее: «Почему ты считаешь себя некрасивой?»

К. - Ну это вы так считаете! (Неприкрытое раздражение и вызов в голосе).

П. - Я так не считаю, и я уже тебе об этом говорил только что. Или ты забыла об этом?

К. - Нет, я не забывала! (Обида и раздражение в голосе).

П. - Забывала! Иначе зачем этот вопрос снова, про то, что это я так считаю.

К. - Я не говорила этого… (Пауза и взгляд на диктофон. Она молчит, затем вновь переводит взгляд на психотерапевта).

К. - Я почему-то путаюсь… (Она хочет добавить фразу: «Это вы сами запутали меня», но вовремя останавливается, чувствуя подвох). Она думает, тишина в комнате и звук тикающих часов.

К. - Почему я не могу с вами разговаривать? (Впервые со времени после последнего перерыва она смотрит психотерапевту прямо в глаза, не отводя взгляд).

Психотерапевт молча смотрит ей в глаза и, не отводя свой взгляд, произносит: «Это ты запутала всё сама и потом сама же запуталась в том, что говорила. И это одна из главных проблем твоей жизни. Убери эту пустую и никому не нужную болтовню, и ты избавишься от многих своих проблем. Ну а пока мы всё это время и занимаемся тем, чтобы ты наглядно увидела эту свою проблему сама. Всё просто, но как было тебе объяснить это словами, если ты, вдобавок ко всему, ещё и слышать не умеешь. (Он говорит это спокойно с отеческими нотками в голосе, глядя на пациентку).

П. - Всё хорошо. Надо продолжать дальше.

Она смотрит на него. Смысл сказанного понемногу начинает доходить до нее, и она пытается вновь осмыслить его слова. Он продолжает говорить, но она уже не слышит его. Ей всё равно. Вдруг, как будто из ниоткуда пришло ясное понимание себя самой. Она вдруг очень явственно поняла, что не так в её понимании самой себя. Как будто на миг приоткрылся некий занавес, скрывавший это понимание себя самой ранее. И закрылся… Она пытается удержать смысл только что понятого, но не может. Мешает хаотичный поток мыслей, возникший сразу вслед за этим пониманием.

К. - Доктор, что со мной не так? (Голос напряжен, в нём стальная решимость узнать, понять, что это было. Она смотрит на него и ждёт).

П. - Вот теперь у нас и начался нормальный предметный разговор. Давай начнём сначала, и ты начнешь, наконец, понимать смысл своих, сказанных самой же собой слов. Это будет началом. Попробуй отслеживать, что ты говоришь и думаешь. Поток твоих мыслей пойдёт сам собой. Наблюдая за ним, ты многое сможешь понять и осознать. Но для этого надо, прежде всего, начать думать. А для этого сначала слушать. Ведь так мало надо для начала. Просто слушай, что я тебе говорю, вникай в смысл сказанного мной и лишь затем давай ответ. Ведь всё же так просто. Просто начни, и всё пойдёт само собой. Не спеши слово сказать. Подумай о том, что говорить будешь. Просто подумай и всё. Главное, не спеши много говорить и думай, думай, думай. (Конец почти шёпотом. Голос вначале звонкий, ровный, внимательный, с середины более душевный, добрый и мягкий. К концу едва слышный, очень мягкий, гипнотически-трансовый).

Она поняла. Взгляд осмысленный. Видно желание понять. Она готова слушать, ждёт.

К. - Я готова, доктор.

П. - Тогда начнём с азов, то есть, с самого начала. Постарайся, думая, не думать долго, размышляя, не впадать в стопор, говорить быстро, не засыпая. То есть, быть более собой, чем ты всегда есть. Тогда начнём…

Она молча ждёт.

П. - Я начинаю с самого начала. Попробуй ответить, не вспоминая, что там было раньше. Просто отвечай и всё. Я начинаю… (Он смотрит на неё, встаёт и начинает ходить по кабинету, тщательно подбирая каждое слово).

Потом он садится и, пристально глядя ей в глаза, говорит: «Мы закончили. На сегодня всё. Постарайся прийти домой, отдохнуть. Сегодня был очень напряжённый день. Завтра будет легче. Ты сама всё поймёшь. Пойди домой отдохни. Всё будет хорошо. (Он назначает ей время на следующий день, прощается и выходит из кабинета, оставив пациентку одну. Он закончил).

 

 

День №2. Соединение воедино, или Рокировка